Вступление

Прежде чем начать подробный разбор выпущенной издательством «Радикальная история и практика» книги «Курдистан: реальная демократия в условиях войны и блокады» за совместным авторством Ани Флах, Эркана Айбога и Михаэля Кнаппа, следует сказать пару слов о давно назревшей потребности в подобной книге. С одной стороны, без упоминания «курдского фактора» в ближневосточном конфликте не обходится ни одна серьёзная или претендующая на серьезность аналитическая статья или дискуссия по ТВ. С другой стороны, утрата традиций советского курдоведения и недостаток погруженных в курдский вопрос экспертов сильно снижает уровень суждений о Курдистане вообще и об опыте построения демократической автономии в Рожаве в частности. Медленно ситуация начинает меняться к лучшему: в минувшем году была набрана первая группа студентов, изучающих курдский, в МГЛУ, больше людей приходит на занятия в Курдском доме в Москве, возникают и развиваются новые тематические сообщества в социальных сетях, растёт число научных публикаций, посвящённых курдскому вопросу. В 2015 году увидела свет монография Вертяева К.В. и Иванова С.М. «Курдский национализм: История и современность», а в 2016 был опубликован обстоятельный исторический труд Максима Лебского «Курды: потерянные на Ближнем Востоке». Тем не менее, в сравнении с давней традицией изучения курдского вопроса на Западе (не в последнюю очередь, ввиду миграционного фактора) это лишь первые шаги, в связи с чем особенно возрастает важность переводов последних исследований на русский язык. Поэтому, подвергая критическому разбору книгу «Курдистан: реальная демократия в условиях войны и блокады», сразу укажем на то, что любая критика смягчается исходной предпосылкой – перед нами действительно первое в России исследование, старающееся всесторонне проанализировать опыт построения новой политической системы в Западном Курдистане в условиях продолжающегося военного конфликта. Так что, вознеся благодарность авторам книги, переводчику Дмитрию Петрову, а также всему коллективу, работавшему над книгой, попытаемся беспристрастно и объективно оценить данный труд.

Критерий научности

Однако, сами авторы заявленный выше принцип объективности не признают, что уже с предисловия заставляет насторожиться. «Создание видимости объективности лишь придаёт авторитет исследовательской субъективности», — заявляют авторы во введении, признавая, что их исследование является лишь «снимком текущей ситуации». Эта завуалированная попытка застраховать себя от критики, конечно, добавляет дискомфорта читателю, который заранее готовится отделять зёрна фактов от плевел бравурных речей вместо чтения труда, пусть не лишённого налёта субъективности, но, по крайней мере, признающего потребность подтверждать это ссылками на объективные данные. В итоге, заботливо проставленные ссылки часто оказываются либо самоцитированием, либо отсылают читателя к трудам Абдуллы Оджалана, Мюррея Букчина, Ханны Арендт, которые, безусловно, помогают увидеть корни идей, которыми руководствуется революционное строительство, но плохо соотносятся с задачей «полевого исследования» — показать, как выглядит реализация этих идей на практике. Часто ссылки ведут читателя к публицистическим статьям и различного рода интервью, которые тоже нельзя не упрекнуть в субъективности. Позволить курдам и им сочувствующим самим говорить о ситуации в Рожаве – несомненно, неплохая идея, однако стоит заметить, что предельное приближение к предмету исследования позволяет увидеть мелкие детали, но зачастую вредит пониманию общей картины. Несмотря на заявленное отсутствие разницы между субъективным и объективным, авторы всё же визуально отделили «путевые заметки» непосредственно от «исследования». «Путевые заметки» сопровождаются серой заливкой и в них нечасто встречаются ссылки. Если быть до конца с честным с читателем, следовало бы выделить серым и немалую часть аналитики, не подтверждённой фактами. Сухие цифры идут в ход только при попытке оценить потенциал противостоящих Рожаве внешних угроз. Количество убийств и преступлений, совершенных турецкими военными, или примерный бюджет ИГ подвергаются строгому разбору, что выгодно отличает эти части книги от не подкреплённых доказательствами пассажей о том, что в Рожаве уровень преступности «идёт на убыль», а её «экономический потенциал… огромен».

Несомненным плюсом исследования, тем не менее, является тщательное перечисление малых и больших местных организаций, которое позволяет сориентироваться на поле действующих в Западном Курдистане политических сил и новообразующихся властных институтов. Названия и аббревиатуры на курдском языке, сопровождающиеся переводом, позволяют разыскать дополнительную информацию в первоисточниках, а краткий глоссарий в конце — ознакомиться с основными терминами политической жизни в Западном Курдистане. Сделана попытка упорядочить имеющийся спектр сил. В понимании, например, устройства демократического конфедерализма и автономной демократии помогают структурированные схемы, подготовленные Эрканом Айбога. Главы 6 и 8, называющиеся соответственно «Демократия» и «Теория розы. Оборона», дают достаточно полную картину организации управления территориями, контролируемыми Tev-Dem, и их обороны, и обязательны к прочтению.

О чём нам не расскажут

Солидарность позиции авторов с курдским движением заставила их намеренно или неосознанно выпустить из своего поля зрения ряд вопросов, которые уже сейчас требуют к себе пристального внимания. Резкое «похудение» глав с 9 по 11 под названиями «Новая система правосудия», «Обучение курдскому языку» и «Здравоохранение» сразу заставляет искать причины недомолвок. А причины действительно серьёзны — ведь именно этим системам, столь сильно связанным с традиционными «авторитарными» государственными структурами, в новой политической системе демократического конфедерализма пока так и не предложена достойная альтернатива. Конечно, горячий конфликт во стократ увеличивает ценность тех усилий, что уже прилагаются для поддержания юстиции, образования и здравоохранения на должном уровне, особенно в сравнении с регионами, находящимися под властью радикальных исламистских группировок. Тем не менее, спасти общество от краха в этих сферах помогают скорее традиционные институты, нежели революционные нововведения. Комитеты мира и согласия, при прогрессивном звучании своего названия, по сути, остаются традиционным судом старейшин с добавленной «гендерной квотой» в 40%. А изъятие и замена новыми антидемократических статей сирийских законов приводит в ступор юристов, поскольку, как сообщает доклад Human Rights Watch¹, «совершается непрозрачно и хаотически». Проблема справедливого суда и соблюдения прав человека на занятых курдскими силами территориях стоит не так остро, как в остальных районах Сирии, но показывает свой опасный накал в ряде инцидентов. В том же докладе Human Rights Watch сообщается о пытках, применяемых бойцами «Асайш» к арестованным, стрельбе по демонстрантам и «исчезновениях» политических оппонентов PYD (Партии демократического единства). Отсутствие товарищеской критики подобных «перегибов на местах» при очевидном знакомстве авторов с данным докладом, на фрагмент которого они ссылаются, говоря о хороших условиях в тюрьмах, служит на руку критикам, не отличающихся приверженностью к поддержке революции в Рожаве. Проблемы со здравоохранением и образованием признаются с большей готовностью, хотя и в этих кратких главах порой ложку дёгтя пытаются залить бочкой мёда.

Крайней непоследовательностью отличается и подход к экономике. Описание экономики воюющей Рожавы напоминает угрюмую гордость нищего – банальная нехватка воды и электроэнергии превращается в «альтернативную экономику», а отход от химических удобрений обратно к унавоживанию становится «ответом на экологические вызовы». При этом «социализируются» только государственные земли, около 20% земли остаётся в руках крупных земельных собственников и единственное, что пока может гарантировать курдское освободительное движение, несмотря на лозунги об общей собственности на землю, воду и ресурсы – то, что «новых крупных земельных владений больше не появится». Антикапитализм и критика общества потребления в Рожаве вызваны не реальным наличием альтернативной экономической модели, а скорее товарным дефицитом, усугубляемым эмбарго. Молодёжь «с завистью смотрит на общество потребления в Европе и Южном Курдистане», специалисты утекают из региона, и единственный упомянутый способ борьбы с этим явлением – образование. Эркан Айбога в разделе «Проблемы и выводы» 12-й главы задаётся вопросами, во что превратится экономика Рожавы в случае снятия эмбарго, и страшится признать перспективу «поражения революции экономическим путём».

Заключение

Подходя к завершению этой рецензии, хотелось бы отметить, что если бы «Курдистан: реальная демократия в условиях войны и блокады» был представлен читателю не как «полевое исследование», а как «путевые заметки» или «справочник «кто есть кто в Рожаве»», критика носила бы более мягкий характер. Ошибкой было бы называть этот труд «фундаментальным исследованием», это скорее «попытка исследования» с перегибами и недомолвками, часто необъективная, но ценная уже потому, что на столь близкой временной и пространственной дистанции от революционного опыта Западного Курдистана авторам простительно ошибаться. Даже просто попытка охватить всё многообразие политического строительства в стремительно меняющемся регионе может помочь читателю глубже вникнуть в проблему, если использовать «Курдистан: реальная демократия в условиях войны и блокады» как дорожную карту, облегчающую самостоятельные поиски истины. Революция в Рожаве – смелый эксперимент, возрождающий перспективы левой альтернативы для Ближнего Востока, и от интернациональной солидарности, так же как и от разумной товарищеской критики, зависят пути, которыми Западный Курдистан двинется дальше.

Артем Красин

1^ https://www.hrw.org/report/2014/06/19/under-kurdish-rule/abuses-pyd-run-enclaves-syria